В большинстве конституций стран мира, как и Украины в частности, написано, что человек, его жизнь и здоровье являются наивысшей ценностью и защищаются государством.
С недавних пор практически во всем мире жизнь человеческая считается главной ценностью самого человека. Почему я говорю «с недавних пор»? Дело в том, что всеобщая декларация прав человека была принята лишь недавно, в 1948 году, этот документ и «легализовал» жизнь как объект всеобщего поклонения.
На данный момент времени большинство жителей планеты Земля начали поклоняться именно жизни. Жизни собственной, жизни своих детей, жизни других людей, которых они даже никогда не встречали и с кем не были знакомы.
Однако как же дела обстоят со Смертью, а точнее с отношением к ней как таковой как к явлению?
Современная история человечества не акцентирует своего внимания на смерти, она как бы опускает это явление как таковое, чаще всего ведя лишь статистический учет «в такой то войне погибло столько то; в результате неурожая население сократилось на столько то; и тд. и тп.». А как же отношение человека к этому явлению, да и к самому слову как таковому?
Одной из самых популярных наук сегодня является Психология, т.е. наука о душе. О той самой, которая никогда не умирает, по крайней мере об этом говорят большинство религий мира она возноситься, переселяется, реинкарнируется, объединяется с «первоистоком» и тд. и тп. но точно не умирает! Однако Психология о смерти ничего не говорит, тема практически Табуирована, при личном общении с психологами современниками они, не на камеру, говорят о том, что банально бояться говорить на эту тему со своими клиентами (пациентами) уж больно на тонкий лед ступают при этом вопросе.
Однако буквально недавно Смерть считалась не просто явлением, а фактически помощником, частью жизни человека, иногда даже тем, что наполняло саму жизнь смыслом. Примером является не просто человек один сам по себе, а целое рыцарское сословие и дабы не вдаваться в сложности перечисления можно просто обратиться к тому, как это отношение описывается в классической литературе. В своем романе «Белое братство» сэр Артур Конан Дойл ярко описывает образы рыцарей и рядовых воинов, которые с великой радостью собираются на войну и, собственно, участвуют в ней, при этом ни их семья, ни родные не протестуют их походу, хотя все и понимают, что человек может лишиться жизни. Герои романов Александра Дюма с удовольствуем, вступают в дуэли и соглашаются на отчаянные мероприятия при этом каждый раз рискуя лишиться жизни в самом так сказать рассвете сил, при этом те же мушкетеры без каких – либо угрызений совести лишают людей жизни буквально пачками, и им «никто слова не говорит».
То есть, всего каких – то несколько сот лет тому назад (для истории это действительно совсем немного) люди имели какое – то особое, отличное от нынешнего отношение к смерти, то ли знали они что-то, то ли их, людей, было гораздо больше… хотя, нет — согласно статистике их было меньше.
Гравюра Альбрехта Дюрера «Рыцарь, Смерть и Дьявол»
Вероятнее всего само отношение было более философским что ли, но не просто философским, а прикладным, тем которое помогает с чем то справиться, чего – то добиться. Ведь если воспринимать смерть не только как факт физического прекращения существования, а относиться к любому завершенному действию, выполненной задаче, выигранном споре как к смерти, как к тому, что завершило свое существование в этом мире и не может быть повторено в точности в таком же виде, то человек сталкивается со смертью буквально каждый день, а особо результативные люди и того чаще, по несколько раз на протяжении часа. Ведь если книга человеком написана, то для него она уже мертва, но оживает для другого человека, её читающего. Разве человек, который развелся с женой, не стал для нее мёртвым, разве не слышим мы от других людей «Он умер для меня!», а он сидит вон там, за тем столиком… совсем рядом.
Древние говорили Memento mori, помни о смерти. Сегодня эту фразу могут трактовать как: «Помни, что ты человек и ты смертен», помни, что после тебя должно что-то остаться, что–то достойное, добавил бы я.
Современное европейское общество вытесняет смерть из своей жизни: все промоушены и рекламы основываются на красивой жизни; учёные прилагают титанические усилия, чтобы продлить человеческую жизнь, сделать ее беззаботной; индустрия красоты делает все, чтобы выдать жизнь за красивую, а индустрия развлечений — чтобы сделать ее полной впечатлений. При этом человеку даже самому нельзя лишить себя жизни, я не имею ввиду самоубийство, он даже не может себя не просто отключить от аппарата жизнеобеспечения, а даже отключить себя от Сети, о чем пишет великий философ современности Жан Бодрийяр. Бодрийяр вводит понятие исчезновение вместо смерти и говорит о том, что для этого необходимо прилагать усилия и даже обладать специальными навыками, иначе человека просто не опустят, возникнет целая истерика. То есть, речь идет даже не о физической смерти и табуировании этой темы. Речь идёт о том, что если человек решит поменять, сам по своей воле свою же жизнь, исключить себя из этого общества поменять свои меры жизни, общество будет против, его представители возмутятся и спросят с меняющего: «…на кого же это он его оставляет?», «…а как же они, те, кто получал что – то с этого человека?»
Многие суждения Лукреция о жизни и смерти предвосхищают те идеи, которые спустя почти два тысячелетия стали развиваться в философии А.Шопенгауэра, в учении русского мыслителя Н.Ф.Федорова, в творчестве французского экзистенциалиста Л.Камю. Так, его соображения о том, что новые поколения людей рождаются за счет смерти предыдущих, используя их вещества, созвучны взглядам Н.Ф.Федорова. Лукреций, как и впоследствии французский мыслитель А.Камю, использовал в своей поэме образ мифического Сизифа, говоря о тщетности неуёмной жажды жизни. Люди не в состоянии добиться полного удовлетворения своих вожделений, – как и Сизиф не может утвердить камень на вершине горы. Жить – все равно, что наливать воду в пробитый сосуд, он никогда не наполнится до краев. Тщетно стремиться к славе, богатству, власти, «тягостный труд, вынося при этом», – сизифов камень, дойдя до вершины, опять понесется вниз; и Сизиф «всегда пораженный и мрачный уходит».
Образ мифического Сизифа
В конечном итоге рассуждения Лукреция сводятся к тому, что смерть не страшнее жизни, поэтому страхи перед нею напрасны. Живи, пока живётся, и не терзайся тревогами о предстоящем небытии. Такая позиция вероятно и привела к тому положению вещей, которое существуют сегодня.
Дикие племена, как их принято называть, племена Африки, Амазонии, коренные жители Австралии относились (а некоторые и до сих пор относятся), к смерти как к определенному механизму, к смерти других людей, и получении ими, племенами, неких преимуществ за счёт другого человека путем, например, съедания части его тела.
Возможно, и сегодня обществу, в особенности научной его части, стоит обратить свое внимание на такое явление как смерть не просто как на факт прекращения существования физического организма, а явления, которое сопровождает человека буквально на протяжении всей его жизни как таковой. Возможно, это откроет некие новые, или давно забытые механизмы человеческой психики, которые позволяют влиять на ту самую «наполненную» чем то жизнь.
Автор: адвокат Максим Шевченко